• г. Москва, ЗАО и ЮЗАО
  • Работаем без выходных
  • Приёма нет по пятницам с 09:00 до 10:00
Лого Alisavet.ru
Истории

Прапорщик «Ш» и собака Бери – зачистка островов, или когда время останавливается

афганистан

Я, капитан медицинской службы Садоведов Константин, в мельчайших подробностях повествую вам о жизни погранотряда на Таджикско-Афганской границе. Спасибо, если вы уже прочитали другие опубликованные главы «Застава, пособники и предатели» и «Афганистан — 7 нарядов или желания, которые могут убить».

Приглашаю вас познакомиться с ещё одной главой из моей книги «Жизнь и граница», в которой я поделился своими рассуждениями и откровениями — надеюсь, вы ощутите адреналин от прочитанного.

Для знакомства с моим творчеством, пожалуйста, выберете наиболее удобный для вас формат: аудио запись или текст



Жареное солнце

Это было летом. Солнце уже давно закатилось за полдень, а высокие деревья, посаженные когда-то, уже и не помнили того дня, когда это произошло. И всему причиной была жара – жара от которой нельзя никуда уйти или спрятаться. Но всё же я вышел из своего кабинета, который находился с противоположной стороны входа в штаб пограничного отряда.

садоведов константин павлович

Всё здание, в том числе и мой кабинет, были раскалены обеденным солнцем как, словно банщик готовился к приему хороших гостей и ждал их к себе в парилку минут через тридцать. Это был сухой жар – невыносимый и к тому же с примесью пыли. Может это была и не пыль, а то, что осыпается с деревьев и сухих листьев в виде пепла пожарища, когда идёшь мимо него. И поток воздуха, создаваемый телом, вскидывает мелкодисперсные частицы пепла вверх и за тобой. Когда ты вдыхаешь эту пыль, то ощущения не пропадают ещё долго, а, вернее, никогда. Они остаются с тобой и завтра, и послезавтра. Можно выпить холодной воды – покажется, что ты погасил этот пожар, но это только на минуту. Но только на минуту.

Это как в парилке – термометр уже показывает за сто градусов, но твой сосед справа, который ближе к печке, подбрасывает на камни воды не умело больше, чем нужно, а именно пол черпака. И в тот момент, когда этот обжигающий удар влаги ещё не пришёл к твоему телу, но ты его уже ждёшь, гусиная кожа на твоём теле первая среагировала и приготовилась… Но нет! Сосед её опережает взмахом веника, и уже не только горячий пар, но и скорость веника придаёт эту остроту ощущений.

Казалось, что если листьям этих деревьев придать небольшое дуновение, то они пылью слетят на землю. И тогда солнечные лучи, как иглы и зубы сотен змей, уколют, бросятся на тебя и ужалят. Но ветра не было.

Старший прапорщик «Ш»

Справа от меня открылась дверь и из неё вышли два офицера. Они закурили. Одного офицера я знал – он недавно пришёл в разведку. По всей видимости, он был суточным дежурным по разведке, а может быть дежурил уже и вторые сутки. На это указывали впавшие, усталые глаза. Но цвет кожи и общая бледность лица говорили всё же за системные расстройства. Безусловно, у него были проблемы с желудком и 12-ти перстной кишкой. Возможно, гастрит или язва. «Это так не годится», – подумал я. Он был среднего роста, но суховат и сутулился. Светлые волосы слиплись и прижались по овалу головы. Значит последние два часа он был в фуражке. По-видимому, последние пару часов он всё же был не в здании, а только что откуда-то пришёл.

Я сразу вспомнил глаза его жены – они, напротив, были влажными и живыми. Немного лишний вес её тела придавал даже более шарма, чем наоборот… Ну да ладно, о чем это я?..

Мы кивнули друг другу – поздоровались. Второй офицер, напротив, был ярок, жив и активен. Он сразу оценил всё вокруг, прикинул и продолжал рассказывать какую-то историю, но в то же время продолжал думать о чём-то своем. У него были красивые черты лица, чёрные волосы – хорошо вымыты и уложены. «Возможно, узбек, – подумал я, – хотя может и полукровка». Сразу было видно, что с либидо у него всё в полном порядке. Возраст у них был примерно одинаковым – до 30 лет.

Пока я пытался проанализировать всю ситуацию, к двум офицерам со стороны питомника подошёл человек в форме. Затем я разглядел его погоны – это старший прапорщик. Моё внимание сразу привлёк его вид, да и сам он был интересен: специальный летний маскировочный костюм из хорошей ткани сидел правильно и хорошо облегал его чуть сутулое, но в то же время сухое и жилистое тело. Было видно, что он хоть сейчас сможет пробежать пять километров и получит от этого удовольствие. Но старший прапорщик не был похож на легкоатлета, который собирается бежать от старта и до финиша на скорость. Нет. Было очевидно, что побежит он только за конкретной целью. И эта цель – нарушитель границы. Да, это был человек-война. О таких говорят: «С ним можно было идти в разведку». Обувь также была специальная, летняя. Вероятно, это были лёгкие иранские берцы: не новые и не раз расхаживающие вдоль и поперёк таджикско-афганской границы. Походка у старшего прапорщика была не совсем ровная – его как бы заворачивало, и он заглядывал всё время вправо. Возможно, его смущала предстоящая встреча и близкое рукопожатие с двумя офицерами. Так оно и было. Старший прапорщик быстро подошёл и поздоровался с разведчиками, затем он повернул вправо и направился в мою сторону. Теперь я полностью его разглядел. Он был старше меня, примерно, лет 30. Сильно загоревшее лицо, щёки немного впалые, но имели небольшой румянец. Он как бы стеснялся уже заранее. И вот мы встретились глазами. У него были очень добрые глаза – это сразу было видно. И внутренним чутьем я почувствовал, что это очень добрый и порядочный человек.

– Вы – ветеринарный врач, – спросил он?

– Да, – ответил я.

– «Ш», – он поздоровался, протягивая мне руку. Я приветливо ответил рукопожатием.

– Я хотел бы вакцинировать мою собаку, – сказал он мне, указывая вправо.

Справа от него на строгом ошейнике и коротком поводке, близко прижавшись к его правой ноге, покорно стояла немецкая овчарка – изнемогая, как и все немцы от своего «холеризма», матёрый красавец лет пяти.

Это был «Б» – гроза и непримиримый страж, наводящий ужас на нарушителей границы. Все в отряде знали эту собаку по имени. Знали её подвиги, отвагу и даже ранения. Уже позже, когда «Ш» возглавил восстановление питомника служебного собаководства в отряде, он показывал нам как «Б» мог удерживать сразу пять человек – одновременно не давать пяти искусственным нарушителям уйти от скорости и зубов овчарки.

Я не знаю всего, что сделал «Ш» на границе, но по тому, как к нему относились, я сделал вывод: его в отряде уважали ВСЕ. Тому заслугой было всё «железо» – ордена и медали, которые он имел. На сколько я мог знать, на его груди висело всё, что только могло быть, кроме героя России. Опишу лишь несколько тех событий, что я знаю и чему был свидетелем.

 Кто может быть там?

На несудоходных реках государственная граница проходит по середине главного рукава реки. В разное время года этот рукав «болтает» так, что можно только догадываться где она есть, эта середина. Летом река сильно мелеет, и от неё остаётся только множество быстрых протоков, по которым стремительно и очень извилисто бежит река Пяндж то там, то здесь, то на возвышенностях бывшего русла. Обнажаются и вырастают отмели и острова. Тепло и вода делает своё дело – камыши, кустарники и карликовые деревья вырастают со скоростью тропического бамбука. Десятки километров камышей, островов, протоков, деревьев. Всё это пространство усыпляет взор и обрекает волю на покорность.

И вот ты смотришь в бинокль, а перед тобой – плато с кажущейся видимостью в пятьдесят километров. В обеденный зной плюс шестьдесят. Испарение влаги рисует не просто прямую линию, уходящую вдаль, а миражи. Миражи фантазий и обман зрения. Может быть только одна мысль – там людей нет! Они не могут там быть, потому что это противоестественно нормальному представлению о природе вещей. Ни одному нормальному человеку не придёт мысль пойти туда или сидеть в камышах этих остовов. Для животных там рай – это их место. Но и животные начинают свою активную жизнь только вечером или ночью.

Нормально — это как?

Словосочетание «нормальные люди» – это всего лишь понятие тех людей, которые для себя придумали это слово. Но они упустили главное – описать, что именно считается нормальным, так как это ключевой момент, который уточняет суть.

А здесь нормальным было сидеть и прятаться на этих островах в камышах и при случае перейти горницу, пронести наркотик. Потому что для контрабандистов нормальным было переносить наркотики и зарабатывать на этом деньги. Поэтому, когда люди говорят, что это нормально, я всегда уточняю, что именно они имели в виду, что для них является нормой. Постулаты Маяковского о добре и зле, известные всем со школьной скамьи, здесь работали ровно противоположно с каждой стороны государственной границы.

Чьи это острова, также тяжело понять. Назовём их нейтральными. Эти самые острова могут располагаться в близости от государственной границы, так что их можно использовать для перевалочного лагеря, базы.

По коням!

садоведов константин павлович

Пришла и наша очередь «отработать», проверить несколько таких островов. Нас разделили на три команды по три человека в группе. В нашей тройке, а вернее четвёрке, были «Ш», я, сержант разведчик и немецкая овчарка «Б».

Командир отряда и начальник разведки поставили всем задачу – проверить несколько островов в  этом секторе.

Ну, поехали… Значит на лодках пытаемся переплыть протоки там, где не такое быстрое течение.  Вот преодолели одну протоку. Она не широкая и не такая быстрая. Нужно всё же хорошо следить за оружием и боекомплектом. Бывали случаи, когда теряли железо в таких быстрых протоках и не находили затем его. Не хочешь выглядеть смешным, чтобы тебя потом ещё долго не вспоминали, как вояку, утопившего оружие? Значит держи автомат крепко!

Вот уже и касаешься ногой берега, но не спеши сразу прыгать и бежать к суше – провалишься в ил или песок, нахлебаешься воды и бросишь автомат. Помни, нельзя потерять автомат! Коснулся твёрдого берега, не верь ему. Вспомни, его ещё месяц назад здесь не было. Здесь была река, поэтому будь осторожен: одной ногой на берег, другой ногой за лодку; одной рукой греби, другой рукой придерживай и береги оружие; головой крути во все стороны и думай.

Наконец, почва под ногой стала поплотнее, и лодка плотно упёрлась в берег. Здесь заметно, что земля подсохла хорошо – можно выходить на берег. Высадились, затащили лодку на сушу. Где-то слева еще две тройки – таких же, как и мы, но их не видно. Они на других островах делаю тоже самое.

Камыши и кустарники во весь рост – просто так не пройдешь. Ищем маленькую протоку или ручеек, где не так заросло, и продолжаем свой путь. По мере продвижения вглубь острова попадаются возвышенные места, на которых не так много растительности – там передвигаться немного легче. Ещё немного прошли, отдохнули, попили воды и дальше.

Встаём и идём дальше. Смотрим вперед, по сторонам – ищем следы. Всматриваемся во всё, что может быть шалашом, палаткой или любым временным убежищем. Сорок минут пути прошли. Никаких признаков человеческого присутствия здесь нет. Здесь не было людей. Вообще после обмеления здесь мы первые прошли, почти как первопроходцы. Но Америку мы не открыли, а просто прошли один остров.

Перед нами – новая быстрая протока реки. Опять лодка, и опять плывём. Берег. Зацепились, затащили лодку. Пошли. Вот здесь возвышенность больше, камыша меньше, много деревьев и кустарников. Идти стало легче. Ещё этот остров пройти и следующий, а потом – обратно. Полтора часа пути полностью выбили энтузиазм приключений. В ногах стала накапливаться усталость. Время уже за пятнадцать часов, но жара стоит устойчиво. Пот льётся градом. На ногах – лёгкая летняя обувь. Обувь привязал к ноге так, чтобы не слетала. Помню, как когда-то три дня походил в таких условиях, и у меня с пальцев ног слезли почти все ногти. Вода и жара делают своё дело – эффект парника.

Жара, мысли и, конечно, Дон Кихот

Иногда отвлекаешься от того, на что смотришь и от того, что делаешь. В том плане, что часть мозга продолжает на автопилоте контролировать происходящее – всматриваться в следы и искать людей. Однако какая-то другая его часть думает совсем о других вещах. Наверное, мозг так защищается от каких-либо повреждений или, если сказать прямо, от сумасшествия.

Если человек хочет остаться душевно и физически здоровым, находясь в трудных жизненных ситуациях, то нужно думать о хорошем. Вот так и Мигель де Сервантес, заключённый в тюрьму в пещере Медрано, написал первые строки своего великого произведения «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский».

Я думал не только о хорошем. Думал о том, что я здесь делаю? Зачем я это делаю? Ведь миллиарды людей этого не делают. Многие вообще ничего не делают – просто спят или пьют чай. Или ещё что-то делают, ведомое только им одним. А мы уже третий час месим песок с землёй на этих временно появившихся островах.

садоведов константин павлович

Это наш остров

Но вот то, за чем мы пришли сюда. Как в оптике затуманенного и ненастроенного бинокля – всё туманно и неопределенно. Ты его подстраиваешь и начинаешь видеть очень чётко и ясно: перед нами шалаш, кругом всё вытоптано, а сочная зелёная трава даже и не мечтала здесь появиться. Тут ещё недавно было дно реки, а сейчас появилась трава – проросла и увидела Божий свет. Но недолгой была её радость – потоптали ещё молодую и сочную, такую дико зелёную и обречённую в скором времени опять погрузится на речное дно. Помяли её следы от резиновых сапог, но в большей степени следы босых ног.

Помню однажды задержали двух нарушителей границы. Они спали на одном острове, который расположился вблизи «Системы». Тогда нарушители не успели даже вскочить, как были обезоружены и попали в плен. Но вот что меня поразило тогда, так это то, что преступники, когда мы их вели на заставу, всегда снимали свои резиновые сапоги, переходя грязные и затопленные места. Мне тогда казалось, что они не хотят намочить сапоги, как бы заботясь о своём здоровье.  Но это было не так – они не хотели испортить свою обувь, ведь она ценится дорого, а кожа ещё нарастёт.

Шалаш. Да, это он. Мозг начинает анализировать возможные действия. Это требует времени, так как таких файлов, да ещё и с чёткой инструкцией «Что делать», нет в твоём мозге. Да и быть не может. Чтобы была такая информация, её нужно туда положить, нужен реальный опыт. Как раз этот опыт уже был у старшего прапорщика «Ш». Пока мы соображали и думали, он уже действовал.

В шалаше был человек, а перед входом с правой стороны от нас, как бы подпирая ветки временного укрытия часового или поста охраны, стоял автомат Калашникова старого образца 7,62 мм.

Собака «Б» рванула внутрь шалаша – она это сделала тихо, не лаяла. Будто понимала и знала, что шуметь сейчас опасно. Собака сделала свою работу быстро и молча – она вцепилась зубами в его руку, а часовой даже не успел ничего понять. В это время старший прапорщик «Ш» отбросил автомат, стоящий возле входа, затем он вытащил часового и несколько раз ударил его в живот. От таких быстрых и неожиданных действий воля часового была подавлена – он покорно лёг на живот и без сопротивления позволил связать себе руки. Их связали проволокой.

Но всё же как бы тихо не прошло это задержание (всё же остров был небольшой), нас заметили. И опять я не сразу это понял. Я просто услышал автоматную очередь. Притупленные чувства от задержания часового дополнились ещё и автоматной очередью бегущего впереди старшего прапорщика. Охранять часового мы оставили сержанту. Видимо именно в этот момент старший прапорщик увидел ещё людей и открыл по ним огонь.

Опыт делает своё дело

Анализ моих мыслей и моторика мышц стали ещё более замедленными. Я бежал за старшим прапорщиком. Короткие автоматные очереди стали слышаться чаще. Вот вижу бегут два человека в направлении протоки к соседнему острову. Один из них с большим мешком или рюкзаком. Затем слышу автомат старшего прапорщика. Один человек упал, а второй бросился назад и скрылся за бугром. Мешок, брошенный ими, упал в воду. Мы перебежали на левую сторону острова и укрылись в небольшом обрыве. Мешок медленно, но всё же плыл от нас влево. Ещё немного и всё… там уже будет глубина – не достанем, не поплывём. Эта мысль промелькнула, как молния, но «Ш» с «Б» уже бросились в брод к мешку на опережение. Глубина протоки была по колено ноги человека, да ещё и вязкость песка сыграла своё дело: после первого и быстрого старта движения старшего прапорщика стали не такими стремительными. Он стал застревать и вязнуть, но казалось, что он сможет успеть схватить мешок, так как всё же бежал быстрее течения протоки. Собака прыгала в воде и рвалась вперёд, не понимая, достанет ли она своими передними лапами дно протоки в свой последующий прыжок или всё же уже поплывет. Но каждый раз, вновь чувствуя и опираясь на дно, она выпрыгивала, а после снова ждала, когда пропадёт дно.

Град, но не с неба

садоведов константин павлович

Сначала я увидел град – так мне это показалось. Будто крупные капли дождя врезались в воду вблизи старшего прапорщика и собаки. Мозг опять не смог правильно принять информацию. Ну, какой дождь? В небе ни единого облака – стоит страшная жара. Видимо мозгу так было легче. Лучше, если бы это был дождь или град. Наверное, организму очень хотелось охладиться. Как в детстве, когда тебя настигает гроза или сильный ливень, то ты намокший и немного испугавшейся этой грозы, забегаешь на порог крыльца своего дома, где тебя уже ждёт мама. Она тебя обнимает, и становится так спокойно. Ты расплываешься в море материнской любви.

Но это был не дождь. Реальная обстановка всё же заставляет тебя и твой мозг принять это. Это был пулемёт Калашникова. Он извергал свой стальной дождь в сторону старшего прапорщика и собаки. Если быть точнее, этот дождь хотел пройтись по ним. Но не освежить он их хотел – он хотел их убить.

Стрелявшего не было видно, но было понятно, что это где-то с соседнего острова справа. Я наугад выпустил туда весь рожок автомата калибра 5,45. И откуда всё же берется сила, но старший прапорщик и собака уже просто летели обратно в укрытие. Я видел тот железный дождь, который хотел их убить. Но вот они здесь живые. Нет крови – они не ранены. Да это просто чудо, что они живы.

Мы ещё раз обстреляли то место, откуда недавно велась стрельба. Также я заметил, что мешок изрядно промок и погрузился под воду. Он уже отплыл значительно дальше – его уже нельзя было достать. Пусть тонет.

Нас здесь заметили – мы уже слишком нашумели. Тихо не получилось всё сделать. Сколько здесь людей может находиться и где они – не понятно. Нужно уходить.

Время остановилось

Все, решено – уходим назад. Я делаю короткие очереди в сторону острова, с которого ранее стрелял пулемёт. В этот самый момент старший прапорщик с собакой подрывается из укрытия и, пригнувшись, бежит в сторону дозорного шалаша. Где-то на полпути до шалаша он должен залечь, укрыться и сделать обстрел острова. Это нужно сделать для того, чтобы я смог также под его прикрытием, встать и побежать к нему.

Вот его автомат дал мне знать, мол, пора – вставай и беги. Но почему я не бегу? Я сделал попытку встать. Даже сами мысли, казалось, тащили мою голову со всем телом, но и у мыслей, видимо, не хватало таких сил. Время как бы остановилось, и я мог посмотреть на себя со стороны. Иногда бывают такие сны, когда в тебя стреляют или делают больно, а ты либо защищаешься, либо пытаешься убежать, но ничего не выходит. Во сне ты не можешь поднять руку или как-то защититься – все твои действия очень замедленные. Такой сон приводит в ужас, ты просыпаешься и думаешь, а что это было? И, как хорошо, что это был сон.

И вот сейчас время тоже остановилось, но сама мысль ещё была. Какие-то доли секунды (а может это было мгновение), но я вспомнил подобный момент из своей жизни, когда также остановилось время. В такой же момент я понял тогда – мне что-то хотели сказать. И вспомнилось мне всё так ярко и чётко, что запомнил все оттенки цветов и запах ладана.

Как-то будучи ещё студентом, я делал нехорошие поступки, за что получил заслуженное, но не полное наказание. Мне как бы дали шанс. Шанс на исправление. Тогда в душе у меня было гадко и тошно – хотелось всё это исправить, но как, я не знал. И, как всегда, в таких случаях жизни мы едем к маме. И я поехал к маме. Мне было плохо, поэтому я ей всё рассказал. Мама жила там, где не было храма. Приходилось ехать в ближайший город, где был только маленький молельный домик. Тогда я этого не знал и думал, что это и есть храм. Конечно, я и ранее был на Божественных литургиях, но как-то не регулярно и, наверное, не предавал этому большого значения. Да и вообще в двадцать лет мысли бывают странными и не всегда постоянными. Всё зависит от окружения, которое их формирует.

Литургия длилась не более полутора часов. Что такое полтора часа постоять на ногах для двадцатилетнего парня? Ерунда! Мы могли полдня простоять на улице, болтая о всякой ерунде. Но только не сейчас. Я не мог выдержать эти минуты в храме. И когда, наконец-то, закончилась служба, я взял маму за рукав и сказал ей: «Пойдём домой». Мама мне ответила: «Подожди. Сейчас будет проповедь, а потом приложимся ко Кресту».

Вот тут-то всё и началось. Священник, такой спокойный пожилой человек с длинной и аккуратно подстриженной уже местами седеющей бородой, держал в руке крест. Одет он был не к празднику – чёрная ряса и епитрахиль. Из маленьких окошек в молельную комнату, где мы все стояли, светили лучи яркого ростовского солнца. Дымок от свечей и фимиама струился вверх. Всё было благолепно и спокойно, и только молитва священника – мир всем вам.

Но тут мне показалось, что он посмотрел на меня. Почувствовав его взгляд на себе, мы встретились глазами. Он начал говорить притчу о талантах. О, ужас! Говорил мне то, что я сделал. Я ещё раз попросим маму выйти отсюда. Я не мог слушать, ведь он говорил это всем. И тогда, как и сейчас, время остановилось. Так я это почувствовал. Не мог двигаться – стоял, смотрел на него и слушал. Он не ругал меня. Нет. Он просто сказал, что я сделал, и дальше продолжал говорить про таланты. И тогда я кое-что понял. Понял, что каждый человек рождается с разным стремлением к истине, каждый по-своему ищет правду. Ну, хоть что-то же есть у тебя из этих талантов? Ну, хоть что-то?.. Разум ведь есть! Совесть ведь есть!

Вот и Фёдор Михайлович Достоевский писал: «Через большое горнило сомнений моя осанна прошла». Мои ноги стояли, как вкопанные. Я уже не чувствовал усталости. Я вообще забыл, где нахожусь и что делаю. В голове были только мысли, уже глубоко вошедшие в сознание и осознанные, как ряд вопросов: «Подумай, для чего ты живёшь? В чём смысл жизни? На что ты тратишь свою жизнь?».

У меня была ещё пара моментов, когда можно было бы сказать, что время остановилось. Но разум продолжал мыслить, и я что-то понимал, доселе мне не то, что непонятное, а то, что я даже и не пытался поставить на обдумывание. Это также можно назвать откровением. Кто-то может назвать страхом, галлюцинацией и чем угодно, но я всё же назвал бы это голосом разума. Итак, в молельный дом я зашёл одним человеком, а вышел другим.

Нужно собраться

«Да что же это? Почему не бегу?», – сказал я, встал и побежал. Бегом. Ну вот, пошли ножки, пошли родимые! Через полминуты мы уже снова втроём. Еще один рывок, и мы у нашего шалаша.  Сержант на месте, он здесь, но задержанного не видно.

«Где задержанный?» – спрашиваю его. – «Не знаю, – слышу его ответ. – Началась стрельба я укрылся. А потом смотрю, его нет».

Искать его уже поздно. Да и где его теперь найдешь? Кругом камыши и кустарники – в метре пройдёшь и не увидишь. По рации вышли в эфир. Тишина. Может батареи сдохли? А может просто не добивает до базы. Нужно возвращаться назад. В шалаше нашли чайник – в нём ещё оставался чай. Остатки чая разделили на троих. Трофейный автомат забрали с собой.

Путь назад был более быстрым, но усталость сказывалась. Ноги уже просто гудели от тяжести. Мы вернулись вторыми. Третья тройка пришла позже минут на тридцать. Командир и начальник разведки были уже на берегу. Выслушав наши доклады, они начали обсуждать возможные действия. Командир был молод, силён и горяч – он требовал войны. Его план был таким: немедленно обстрелять район островов с града или миномётами.

Начальник разведки был старше годами. Он был высоким, сильным и спокойным. Его план был таким: не нужно сейчас делать обстрел – слишком большая территория. Всё впустую. Испугать мы их испугали, а на днях ещё раз проверим всё на вертолёте.

Командир принял версию начальника разведки. Мы все отправились в отряд.

Если вам интересно узнать все военные истории из моей жизни, приобретайте книгу «Жизнь и граница».

Как и где приобрести книгу

Приобрести сборник рассказов можно тремя способами:

  1. Электронная книга на ЛитРес или Озон
  2. Аудиокнига на ЛитРес или Озон
  3. Печатная версия книги на рецепшен в любом филиале сети ветклиник «Алисавет» или лично у меня — пишите на почту

Бесплатная доставка книги осуществляется Почтой России по Москве и Московской области. При заказе сборника рассказов в другие округа доставка оплачивается покупателем.

Всего просмотров: 682
Поделиться
Отправить
Вотсапнуть
Вайбернуть
Класснуть
Комментарии к статье: 0
Добавить комментарий
:grinning: :grining-smiling: :tears-of-joy: :smile-open-mouth: :tall-eyes-open-mouth: :cold-sweat: :scrunched-closed-eyes: :halo: :winking: :rosy-cheeks: :slightly-smiling: :tongue: :relieved: :heart-eyes: :sunglasses:
* Нажимая на кнопку "Отправить комментарий", я принимаю политику конфиденциальности.